Неточные совпадения
Его сексуальные
эмоции, разжигаемые счастливыми улыбочками Дронова, принимали все более тягостный характер; это уже замечено было Варавкой; как-то раз, идя по коридору, он услыхал, что Варавка говорит матери...
Нехаева часто нашептывала такие болезненно чувственные стихи, и они всегда будили у Клима вполне определенные
эмоции.
— Государственное хозяйство — машина. Старовата, изработалась? Да, но… Бедная мы страна! И вот тут вмешивается
эмоция, которая… которая, может быть, — расчет. За границей наши поднимают вопрос о создании квалифицированных революционеров. Умная штука…
Алина не будила таких
эмоций; она удивленно и просто рассказывала с чужих слов чье-то сновидение.
Он нисколько не зависим от нее — женщины, красивое тело ее не будит в нем естественных
эмоций мужчины, этим он даже готов был гордиться пред собою.
Это качество скрыто глубоко в области
эмоции, и оно обеспечивает человеку полную свободу, полную независимость мысли от насилия истории, эпохи, класса.
Возбуждая в нем любопытство мужчины, уже достаточно охлажденного возрастом и опытом, она не будила сексуальных
эмоций.
Он был еще свободен от желания ухаживать за девицами, и сексуальные
эмоции не очень волновали его.
Клим начал смотреть на Нехаеву как на существо фантастическое. Она заскочила куда-то далеко вперед или отбежала в сторону от действительности и жила в мыслях, которые Дмитрий называл кладбищенскими. В этой девушке было что-то напряженное до отчаяния, минутами казалось, что она способна выпрыгнуть из окна. Особенно удивляло Клима женское безличие, физиологическая неощутимость Нехаевой, она совершенно не возбуждала в нем
эмоции мужчины.
— Сентиментальность! — иронически сказал Новодворов. — Нам трудно понять
эмоции этих людей и мотивы их поступков. Ты видишь тут великодушие, а тут, может быть, зависть к тому каторжнику.
Возникновение так называемых коллективных, сверхличных реальностей в значительной степени объясняется этой объективацией, выбрасыванием вовне сильных
эмоций, их экстериоризацией.
Происходит объективация человеческих
эмоций и страстей.
Самый крайний интеллектуализм и рационализм может быть страстной
эмоцией.
В сильной
эмоции любви есть глубина бесконечности.
Но сомнения эти обычно принимали форму страстной моральной
эмоции.
Я сознавал в себе большую силу духа, большую независимость и свободу от окружающего мира и в обыденной жизни часто бывал раздавлен беспорядочным напором ощущений и
эмоций.
Атмосфера была насыщена не только реакцией против большевистской революции, но она была реакционной вообще, по самым первоначальным
эмоциям, реакционной особенно в религиозной сфере.
Это эстетическое чувство питалось более
эмоциями пессимистическими, чем
эмоциями оптимистическими.
Мой кругозор расширился, я узнал для себя много нового, обогатился новыми
эмоциями.
По основным своим
эмоциям и оценкам — я скорее «левый», революционный человек, хотя и в особом, духовном смысле.
Но это лишь значило, что выявились мои изначальные, глубокие
эмоции и оценки в результате моей реакции на эмигрантскую среду и на западную буржуазность.
Ошибочно думать, что рационализм в свой боевой и цветущий период был исключительным господством разума, он был
эмоцией и страстью.
Умеренно «правые» течения (с крайними «правыми» течениями я совсем не соприкасался), то, что можно было бы назвать эмигрантским центром, особенно в молодежи, сначала, очевидно, предполагали, что я по своим
эмоциям и оценкам их человек, в то время как я никогда им не был.
Мир есть страсть и страстная
эмоция.
Существуют трансцендентальные
эмоции, эмоциональное a priori познания, и прежде всего религиозного познания.
Антипатия к клерикализму осталась во мне сильной и неизменной
эмоцией.
Обычно романтизм считают восстанием природы вообще, человеческой природы с ее страстями и
эмоциями против разума, против нормы и закона, против вечных и общеобязательных начал цивилизации и человеческого общежития.
Авдиев сумел зажечь и раздуть эти душевные
эмоции в яркое пламя.
Такова нервность идеалиста, которого отчаяние часто заставляет опускаться ниже, чем он стоял, — единственно из страсти к
эмоциям.
Затем Пепко сделал рукой свой единственный жест, сладко зажмурил глаза и кончил тем, что бросился на свою кровать. Это было непоследовательно, как и дальнейшие внешние проявления собственной Пепкиной
эмоции. Он лежал на кровати ничком и болтал ногами; он что-то бормотал, хихикал и прятал лицо в подушку; он проявлял вообще «резвость дитяти».
Как это иногда случается в жизни, самые тонкие ощущения и самые изящные
эмоции помещались рядом с грубыми проявлениями человеческой натуры.
— Что такое женщина? — спрашивал Пепко на другой день после нашего импровизированного бала. — За что мы любим эту женщину? Почему, наконец, наша Федосья тоже женщина и тоже, на этом только основании, может вызвать любовную
эмоцию?.. Тут, брат, дело поглубже одной физики…
— Вы рассмотрите-ка под микроскопом каждую женщину и найдите разницу, — предлагал он. — Эту разницу мы любим только в себе, в своих ощущениях, и счастливы, если данный номер вызывает в нас эти
эмоции. В нас — все, а женщины — случайность, вернее — маленькая подробность… Почему нам нравится, когда в наших руках сладко трепещет молодое женское тело, а глаза смотрят испуганно и доверчиво? Мы хотим пережить сами этот сладкий испуг пробудившейся страсти, эти первые восторги, эту доверчивость к неизведанной силе…
Ощущение непонятной тревоги смущало и раздражало его. Чувство недовольства собой редко являлось в нём, но и являясь, никогда не охватывало его сильно и надолго — он умел быстро справляться с ним. Он был уверен, что человек должен понимать свои
эмоции и развивать или уничтожать их, и, когда при нём говорили о таинственной сложности психической жизни человека, он, иронически усмехаясь, называл такие суждения «метафизикой».
По своим философским взглядам примыкал к течению идеалистов-эмпириков.] утверждает, что только
эмоция заражает и родит действие.
Барыня. Да, пожалуйста. (Громко.) Когда кончите, messieurs et mesdames, милости просим ко мне отдохнуть от
эмоций, да и винт докончим.
Марья Сергеевна. Входит Андашевский, господин с рыжею, типическою чиновничьей физиономией; глаза его горят гневом, но рот его улыбается, и видно, что все его старание направлено на то, чтобы сохранить спокойный вид и скрыть волнующую его
эмоцию.
Табак, опиум и другие наркотики, цель которых усилить или подавить
эмоции, — тоже излюблены и даны миру Востоком.
Религиозная нетерпимость, фанатизм, изуверство — это тоже продукты
эмоций Востока, и хотя почти все эти
эмоции привиты арийцам Запада, но это для западной культуры не характерно; здоровый человек может заразиться проказой, но проказа — болезнь, рожденная на Востоке.
Иного запроса, кроме потребности эстетической
эмоции, не является в этом царстве сценической иллюзии, за магическою чертою рампы, разгораживающей «зрителей» и «представляющих».
Мне кажется, на это способен только «любитель литературы», для кого глубочайшие искания и нахождения человеческого духа — лишь предмет эстетических
эмоций.
Но какую же силу может иметь интеллектуальное пристрастие в области, где все основано на
эмоции?
Если это было просто известное душевное состояние, вызванное, скажем, приближением эпилептического припадка, потрясающею художественною
эмоцией или чаркою вина, — то что мне до этих пяти секунд, если днями, неделями и месяцами я чувствую вокруг только вечную дисгармонию и страдание?
Наслаждение
эмоциями ужаса, страдания, отчаяния никогда не было и не могло быть героическим выражением здоровой, мощной полноты существования.
«Религия и искусство пытаются воздействовать на изменение сознания… отчасти через пробуждение наслаждения скорбью и вообще
эмоцией (что образует исходную точку трагического искусства).
Уродливое может стать художественно совершенным и вызывать эстетическую
эмоцию, а не отталкивание.
Наоборот, в духовной структуре эстета ощущения и
эмоции объективированы, выброшены вовне.
Национализм есть самая распространенная в мире
эмоция, наиболее человеческая, так как наиболее свойственная человеку, и наиболее античеловеческая, наиболее делающая человека рабом экстериоризированной силы.
Но и то и другое опирается на коллективное подсознательное, на очень сильные
эмоции, которые ведут к экстериоризации человеческого существования.
При этом массовые
эмоции могут вызывать жестокость и кровожадность, но могут вызывать великодушие и жертвенность.